Ш

V Российская научная конференция школьников РФ "Открытие"

СЕКЦИЯ ИСТОРИИ, II место

Пленные французской армии на Тамбовщине в годы Отечественной войны 1812 года. Тамбовский край в годы Отечественной войны 1812 года

Авторы доклада: Евсеев Александр, учащийся 11 кл. средней школы 36 г.Тамбова

Научный руководитель: В.И. Алехина, завюотделом краеведения тамбовской областной станции юных туристов

Введение

Возможно, среди величайших событий Отечественной войны 1812 г. события, связанные с Тамбовщиной, лишь маленькая деталь, лишь эпизод. Но тем и интересными для историков все более становятся микроисторические факты, которые позволяют великие исторические события рассмотреть сквозь призму судеб отдельных "простых" людей. В обстоятельствах, которые сложились вокруг пленных "Великой армии", оказавшихся в одной из типичных губерний России, проявились многие особые черты российского общества, особенности отношений между народами на "низовом" уровне.

Нельзя сказать, что вопрос о военнопленных французской армии, взятых в России в 1812 г., не изучался историками. Но обычно, даже в самых крупных работ речь шла о непосредственном взятии в плен в период отступления Наполеона, а последующая судьба воинов французской армии почти не изучалась[1]. В обширной библиографии темы нам удалось найти только одну книгу, посвященную специально пленным. Да и то не работу историка, а воспоминания одного из пленных французов. [2].

В работе использованы разнообразные опубликованные и архивные документы. Из официального делопроизводства наиболее интересна переписка тамбовского губернатора с командованием русской армией по вопросам принятия и размещения пленных французов, отношения к ним. В этих документах содержится не только важный фактический материал, но и выражается отношение должностных лиц к рассматриваемому вопросу.

Очень ценны для данной темы описательные (нарративные) источники. В мемуарах как российских, так и французских авторов, частной переписке запечатлелись мелкие, но характерные детали положения пленных в Тамбовской губернии, отношение к ним в обществе. Часть материала мы взяли из CD-ROM диска "1812 год", подготовленного Э. Фрелихом. Среди многих текстов здесь помещена известная переписка М.А. Волковой, оказавшейся в 1812 г. в Тамбове со своей московской знакомой В.А.Ланской.

1. Готовность к приему пленных

Изгнание солдат "Великой армии" из российских пределов сопровождалось захватом огромного количества военнопленных. Тамбов был пунктом, куда направлялись пленные из Киева, Чернигова, Твери и Рязани. В инструкции кн. Багратионазаписано "Государь Император Высочайше повелеть соизволил всех пленных, взятых войсками предводительствуемой мною армии, отправить во внутрь России, по собственному моему назначению. Вследствии чего... предписываю вам всех тех военнопленных, которые по прежнему моему предписанию доставлены были в Киев, с получения сего немедленно отправить в Тамбов к тамошнему губернатору, которого предварительно о сем уведомьте..." [3]. Часть пленных оставалась в городе, а другая отсылалась дальше - в Нижний Новгород, Пензу, Саратов и Астрахань. Тамбов был то знаменитое "tombeau", одно название которого было так ужасно для французов по своему созвучию с могилою. В письме М. А. Волковой В. А. Ланской от 23 сентября 1812 г. отмечалось: "…самые многочисленные отряды пленных отправили в Нижний, там их умирает по сотне ежедневно; одетые кое-как, они не выносят нашего климата". [4]

В письме от 24 декабря М.А. Волкова сообщала: "Пленные, рассеянные по всей России, заносят всюду заразу, потому что сами они почти что чумные. Прислуга наша, приехавшая из [села] Высокого, рассказывает, что по большой дороге во многих деревнях есть дома, в которые никто не смеет входить; находящиеся в них умирают или оживают, будучи оставлены на произвол судьбы". [5]

Хозяйство Тамбовской губернии не было готово к принятию большого количества пленных. Власти не ожидали и, думается, в какой-то мере было обескуражено, что их так много. Срочно принимались необходимые меры, как общегосударственного, так и местного значения. В письмах Тамбовского губернатора главнокомандующему от 27 августа 1812 отмечалось, что пленных в губернии еще нет, но по уведомлениям киевского и тверского губернаторов в Тамбов отправлено из этих губерний ок. 500 чел., а в городе нет специальных зданий для размещения пленных. Размещение же их в домах "градских обывателей" он считал "по настоящим военным обстоятельствам, опасным". Губернатор писал и о том, что стражи для охраны пленных французами практически нет, т.к. в местном гарнизоне насчитывалось не более 130 чел. нижних чинов, которых "едва достает на две замены караула по местам самонужнейшим". Губернатор предполагал для охраны пребывающих пленных составить стражу из обывателей города. [6]. В следующем письме тамбовского губернатора от 4 сентября 1812 г. сообщалось: "К лучшему надзору за французскими военнопленными, по местным обстоятельствам, признается удобнейшим составить временный в губернском городе баталион из отставных воинских нижних чинов в селеньях живущих. При баталионе сем предполагается быть сто человек конных. Для чего и вызываются уже отставные в губернский город и предположено собравшимся сюда г.г. предводителям дворянства не согласятся ли оное содержание сего баталиона принять на своЈ достояние ..." [7].

Вскоре директор военной канцелярии Главнокомандующего Е.Б. Фукс уведомил тамбовского губернатора, что ввиду непомерного увеличения числа военнопленных М.И. Кутузов приказал: "1-е - для облегчения жителей обязанных препровождать их от одного места до другого, равно и для удобнейшаго продовольствия самих сих пленных устроить от Красного новые три дороги: первую до Орла, вторую до Курска и третью до Тамбова. 2-е. Все сие дороги принять за главные тракты по которым от нынешнего времени должны будут следовать пленные до назначенных им пунктов" [8].

Как видно, потребовалось несколько месяцев знаменитой русской раскачки, чтобы решить вопрос о размещении в огромной стране сравнительно небольшого числа пленных. А ведь опыт массового содержания пленных в стране был. В изученных документах упоминалось, что в 1812 г. в Тамбове содержались многочисленные пленные турки, захваченные войне 1806-1812 гг.

2. Положение военнопленных в Тамбовской губернии и отношение к ним властей и общества

В Государственном архиве Тамбовской области сохранилось несколько списков пленных французской 40 и один генерал. Последний - француз, равно и человек 10 офицеров. Нельзя шагу сделать на улице, чтобы не встретиться с этими бешеными. Его Высочество, принц Гогенлоэ, тоже здесь содержится…" [9]. В другом письме (24 декабря 1812 г.) М.А.Волкова отмечала: "Тамбов наполнен пленными. Французы считают понесенный ими разгром за поправимую неудачу. Поляки, зная, как их ненавидят у нас, выдают себя за голландцев или за немцев. Жалки испанцы и португальцы: они на свободе и ежедневно приходят просить милостыню. Я с ними говорила. Они Россию превозносят до небес, а Наполеона ненавидят и радуются его падению. Между прочим, тут есть один генерал португальский; с ним было два сына: одного убили у него на глазах, другой пропал без вести; да дома осталась у него семья, о которой он в продолжение двух лет не имеет известий. Несчастный старик слова не может сказать без слез. Сама я ни одного генерала не видала и сержусь на тех, кто заговаривает с французами, от которых дождешься лишь дерзостей. Когда их отщелкают, они тотчас осядут и становятся низкопоклонными. Прелестный характер, нечего сказать!". [10].

В 1812-1813 гг., судя по всему, через Тамбов прошло несколько сот только офицерских чинов. Даже осенью 1813 г. в городе находились многие десятки таких пленных. В списке пленных генералов, штаб и обер-офицеров от 23 сентября 1813 г. числилось 162 чел. Среди пленных воинов французской армии в Тамбове оказалось несколько генералов: Граф Сансон, Директор военного Депо, Дивизионный генерал барон Алмераз, племянник маршала Ожеро генерал Жан Пьер Ожеро, Бригадные генералы барон Бюрт, Корт Гейлигер, Матушевич, Пего, Полковник вюртембергской службы принц Гогенлое и др. [11].

Читая официальные документы, воспоминания и письма тех лет, можно заметить многие факты сочувствия, опеки и доброжелательности к военнопленным, как со стороны правительства, так и со стороны местных властей и простых жителей. Вызывает восхищение, насколько русские люди могли быть милосердны к поверженному врагу.

В инструкции кн. Багратиона говорилось: "В протчем как нащет содержания оных ученино уже особое постановление… чтобы пленные сверх определенного им денежного содержания непременно получали в пути положенной провиант, или натурою из учрежденных магозеймов, или деньгами по тому самому установлению, по которому довольствуются в России проходящие команды. Между тем пред отправлением их туда, снабдите каждого из них месячным жалованием, по расчету выше изложенного постановления" [12]. М.И. Кутузов выслал губернаторам письма, следующего содержания: "Доходят до меня слухи, что в некоторых губерниях обходятся с пленными жестоко, лишая их собственности, им принадлежащей. Я хотя весьма далек от того, чтобы думать, что и в управляемой вами губернии происходит таково же зло; однако ж в предосторожность, уважая права человечества (выделено мною – А.Е.), обязанностью считаю поставить на вид вашему превосходительству обстоятельство сие с тем, что если откроются в высочайше вверенной вам губернии подобные происшествия, то чтобы не оставили вы предать всей строгости законов виновного в том". [13].

Конкретизируя это распоряжение, начальник канцелярии Главнокомандующего Е.Б. Фукс 19 декабря 1812 г. потребовал от губернаторов по мере поступления пленных собирать сведения о притеснениях и оскорблениях со стороны населения или сопровождающих пленных и сообщать о виновных в противозаконных действиях, "право человечества оскорбляющих". [14]

Вместе с пленными офицерами из канцелярии М.И. Кутузова присылались письма местным властям следующего содержания: "Милостивый Государь мой... препровождая с сим к Вашему Превосходительству пленнаго Артилерии Капитана Кроазе, как известного мне, поручаю в особое благораспоряжение Ваше". [15] В письме В.А. Волковой от 2 декабря 1812 г. говорилось: "Сюда прислали четверых пленных французских генералов. Князь Кутузов особенно рекомендовал одного из них здешнему губернатору, родственнику своему, присовокупляя, что, слышавши, что с пленными обращаются сурово, он желает, чтобы изменили эту систему, ибо жестокое обращение с обезоруженным врагом не согласно с русским характером". [16]

В письме от 23 сентября 1812 г. М. А. Волкова выразила собственное человеческое сочувствие умиравшим в дороге пленным: "Несмотря на все зло, которое они нам сделали, я не могу хладнокровно подумать, что этим несчастным не оказывают никакой помощи и они умирают на больших дорогах, как бессловесные животные". [17]

На местах проживания пленные офицеры пользовались полной свободой. Местные помещики наперебой приглашали их в свои усадьбы и подолгу оставляли в качестве гостей. "Его превосходительства Матвей Федорович Толстой и Федор Иванович Толстой и прочие дворяне пригласили пленных офицеров ездить к себе, делая им разные пособия в их крайнем недостатке и живут у них по несколько недель, на тот конец, чтобы производимое им жалование оставалось в их пользу", - доносил 9 сентября 1813 г. Лебедянский предводитель дворянства Сальков губернатору [18].

За какие-либо действия против военнопленных власти грозили судом. При этом обвинение могло строиться лишь на словесном показании. Так, из рапорта Лебедянского предводителя дворянства Салькова Тамбовскому губернатору от 10 мая 1813 г. можно узнать, что в Лебедянском уездном суде слушалось по устному заявлению военнопленного из поляков капитана Василевского об ограбление его имущества и денег, а также избиении купеческим сыном Нероновым, дьячком Лебедевым "с товарищами". [19]

Российская общественность проявляла беспокойство и о душевном состоянии военнопленных. В частности, Комитет Санкт-Петербургского библейского общества в лице своего президента князя А.Н.Голицына и вице-президента Батыш-Каменского посылали губернаторам евангелия на разных языках для раздачи пленным, прося при этом "содействовать в сем богоугодном деле, доставлением словес живота вечнаго в руки сих нещастных людей". [20]

Секретарь императрицы Н.М.Логинов от имени государыни и баденской принцесы Амалии переслал Тамбовскому губернатору письма и деньги военнопленным баденцам [21]

Поразителен факт, отразившийся в письме Рязанского губернатора Тамбовскому коллеге, связанный с состоянием имущества пленного французского генерала Сен-Жени. В письме сообщалось, что в Рязань из Калуги были присланы под охраной две лошади с коляскою и "арап" Жан Батист Моро. Экипаж доставлен был без описи, а в описи Рязанского полицмейстера, по показаниям арапа, не оказалось некоторых вещей. Рязанский губернатор препроводил экипаж тамбовскому губернатору под присмотром унтер-офицера Дмитриева для доставки хозяину и сообщения ему, что "третья лошадь в коляске его бывшая, как уведомил его Калужский г. губернатор, дорогою пала". [22] Из документа видно, какое длинное путешествие было совершено этим "комплектом имущества" - из Калуги в Рязань, из Рязани в Тамбов, - и только для того, чтобы военнопленный генерал Сен-Жени получил свою собственность. Поразительно, сколько было задействовано людей для препровождения груза, сохранности, учета.

Доброжелательное отношение к военнопленным способствовало тому, что они не чувствовали себя побитыми и униженными, а как бы даже гордились своим пленом. Пленный офицер С. Пешке вспоминал: "7 июня 1813 года, совершив от Петровска путешествие почти в 700 верст, я достиг Тамбова. Тотчас по прибытии, я направился к городничему, который отвел квартиру, а затем указал на необходимость представиться князю Гагарину, на коего возложено было главное наблюдение за пленными. На следующее утро, надев мундир... и подвязав саблю, я зашагал, приняв величавую осанку... будучи военнопленным, возвращающимся на родину, с целью вновь стать под знамена, коим присягал служить верой и правдой, - я не видел надобности играть роль приниженного". Такое высказывание поражает. Офицер побежденной армии, находясь в плену принимает величавую осанку. Далее С. Пешке возмущался, что кн. Гагарин заставил ждать некоторое время. Ему не понравился и тон, с которым князь разговаривал с пленным. [23]

При просмотре архивных документом можно встретить немало прошений и жалоб, исходивших от пленных офицеров. Складывается впечатление, что офицерам в плену жилось не хуже, чем дома. Они могли жаловаться, получали пособия, а в случае, если кто-то из них соглашался остаться в России, предоставлялись различные льготы.

По воспоминаниям С. Пешке, с французами обращались более вежливо, нежели с другими: "Кто выражал просьбы по-немецки, по-польски, либо на италианском языке - тому приходилось чуть ли не умирать с голоду, нужно было говорить по-французски!" [24]. В воспоминаниях тамбовского дворянина Ю.К. Машкова отмечалось: "Редкий был тогда дом, в котором не встречалось бы пленного француза: иметь у себя своего француза - это установилось тогда само собой для каждого порядочного дома". [25]

Анализируя документы, письма, воспоминания, я пришел к выводу, что такое отеческое отношение к военнопленным офицерам французской армии свидетельство своего рода культа всего французского среди российского дворянства того времени. Французы считались самыми образованными и воспитанными. Но дело, думается, было не только в этом. Нужно помнить и об огромном милосердии, жалости, участии, присущих русскому человеку.

Однако, неправильно будет говорить о том, что судьба была одинаково благосклонна ко всем военнопленным. В большинстве случаев, хорошо жили офицеры, а солдаты - бедствовали. Никто не думал об этих беднягах: они не нужны были ни своим, ни чужим. Казаки, чаше всего конвоировавшие пленных, нередко продавали их богатым крестьянам и помещикам. В записках тамбовского ополченца Н. Муравьева можно прочитать: "Пленные вздорожали, к ним приступа нет, господа казачество прежде продавали их по полтине, а теперь по рублю просят" [26].

3. Принятие пленными российского подданства

В декабре 1812 г. на имя многих губернаторов пришло письмо: "Всех пленных природных французов, италианцев и голандцев ежели они прибыли уже во вверенную вам губернию немедленно спросить, не желает ли кто из них в нашу службу и потом ежели они на сие согласятся, то составив из них команду и снабдив людей необходимо нужно одеждою и прочим по положению". [27] 16 июля 1813 г. министр полиции С.К.Вязьмитинов разослал губернаторам циркуляр "О желающих присягнуть на подданство России". Циркуляр разрешал принимать военнопленных в русское подданство на основе указа 1804 г. Указ касался главным образом условий приема для сельских жителей, а большинство пленных предпочитало жить в городе. Тогда в ноябре 1813 г. Комитет министров принял специальные "Правила, коими руководствоваться, принимая военнопленных в подданство России". Они разрешали два вида, подданства - временное и вечное, которые мог принять любой пленный солдат и офицер. При этом он должен был выбрать род занятий и любое место жительства в Российской империи, кроме западных приграничных губерний и столиц. На всех принявших русское подданство военнопленных распространялись условия статус свободных людей, свобода вероисповедания, освобождение от рекрутской повинности и т.д. Те, кто заводил своЈ дело, освобождались на 10 лет от любых налогов. Поступавшие в мастеровые получили не практиковавшееся до тех пор, не только в России, но и в Западной Европе, право на заключение письменного контракта об условиях найма на работу.

С 1813 г. началось постепенное возвращение на родину пленных. Сначала были отпущены пруссаки, австрийцы, баварцы, затем - баденцы, испанцы, португальцы. Последними - французы. По указу Александра I от 29 августа 1814 г., репатриация пленных носила необязательный характер. Она охватила тех солдат и офицеров, которые приняли временное подданство или не приняли никакого. Среди возвращавшихся на родину было немало колеблющихся. Тамбовский губернатор в августе 1814 г. доносил в министерство полиции: "из проходящих через Тамбовскую губернию партий пленных, возвращающихся в свое отечество, некоторые объявляют желание, а иные отстают от партий для того токмо, чтобы присягнуть на верность подданства России". [28] Многие, прельщенные хорошим отношением, остались навсегда в России, в т.ч. и на Тамбовщине.

Некоторые бывшие пленные занялись коммерцией. Так, воспетый М.Ю. Лермонтовым в "Тамбовской казначейше" трактир "Берлин" был открыт Домиником Пивато. Выгодным было положение солдат, попавших в гувернеры. Выписанный из Франции гувернер стоил немалых денег. И вдруг на двор десятками полезли даровые "гувернеры", готовые за теплый кров и пищу учить дворянских детей французскому языку и хорошим манерам. Однако, зачастую, с хорошими манерами они были знакомы поверхностно, да и литературным французским языком отнюдь не блистали. Н.Н. Муравьев метко заявлял: "Просветителями этой эпохи сделались бессмысленные остатки от разбитой наполеоновской армии, когда пленных французов разбирали нарасхват и вверяли им своих детей". [29]

Судя по материалам переписи, которую по распоряжению Николая I в 1826-1829 и 1830-1837 гг. негласно провело III жандармское отделение, число оставшихся солдат и офицеров "великой армии" было весьма значительным. В частности в Тамбове, судя по ревизским сказкам 1834 г. остались несколько сот французов.

Заключение

Изучение небольшого, казалось бы, вопроса о судьбах нескольких тысяч военнопленных периода 1812-1813 гг. в одной из губерний России позволяет сделать ряд крупных оценок особенностей российского государства и общества начала XIX в. В процессе размещения пленных французов во внутренних губерниях страны российское государство в очередной раз продемонстрировало свою неразворотливость. Только из-за нее многие тысячи пленных погибли, хотя при этом постоянно звучали призывы милостивого отношения к поверженному неприятелю и даже уважения человеческих прав и привлечения на российскую службу. Противоречивым было отношение к пленным и российского общества: от преклонения перед всем французским до постыдной распродажи пленных в крепостные.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Примечания

1. См.: Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т.1-2. Спб., 1859; Жилин П.А. Контрнаступление Кутузова в 1812 г. М., 1951; Его же. Михаил Илларионович Кутузов. М., 1978; Манфред А.З. Наполеона Бонапарт. М., 1971; Тарле Е.В. Наполеон. М., 1941 и др.

2. См.: Руа И. Французы в России: Воспоминания о кампании 1812 г. и о двух годах плена в России/ Пер. с франц. с предисл. и примеч. А. Ельницкого. - СПб., 1912.

3. Русский архив. 1899. № 10. С.370-371.

4. CD-ROM диск "1812 год".

5. Там же.

6. См.: Государственный архив Тамбовской области архив. 1899. №10. Л.371.

13. ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.206. Л. 1-2.

14. См.: Там же. Л.5-7.

15. Там же. Д.214. Л.10.

16. CD-ROM диск "1812 год".

17. Там же.

18. Ф.2. Оп.35. Д.48. Л.8-9.

19. См.: Там же. Л.7-8.

20. Там же. Оп.34. Д.21. Л.2-3.

21. См. Там же. Л.6.

22. См.: Там же. Оп.35. Д.48. Л.3.

23. 1812 год в дневниках, записях и воспоминаниях современников. Выпуск 1-4. Тамбов, 1912. С.71-72.

24. См.: Там же. С.53.

25. Там же. С.94.

26. Муравьев Н.Н. Записки ополченца. Тамбов, 1820. С. 380.

27. ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.214. Л.10-13.

28. Там же. Д.207. Л.10-12.

29. Муравьев Н.Н. Указ. соч. С.385.

Библиография

1. Источники

1. Государственный архив Тамбовской области. Ф.2. Канцелярия губернского правления.

2. Государственный архив Тамбовской области. Ф.4. Тамбовский губернатор.

3. 1812 год в дневниках, записях и воспоминаниях современников. Выпуск 1-4. Тамбов, 1912.

4. Муравьев Н.Н. Записки ополченца. Тамбов, 1820.

5. Русский архив. 1899. № 10.

6. 1812 год в дневниках, записях и воспоминаниях современников. Выпуск 1-4. Тамбов, 1912.

7. Французы в России. 1812 год по воспоминаниям современников-иностранцев. Ч. III. М., 1912.

8. CD-ROM диск "1812 год"

2. Литература

1.. Абалихин Б. С., Дунаевский В. А. 1812 года на перекрестках мнений советских историков, 1917-1987. М., 1990.

2. Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т.1-2. Спб., 1859.

3. Жилин П.А. Контрнаступление Кутузова в 1812 г. М., 1951.

4. Его же. Михаил Илларионович Кутузов. М., 1978.

5. Манфред А.З. Наполеона Бонапарт. М., 1971.

6. Тарле Е.В. Наполеон. М., 1941

7. Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., 1992.

8. Троицкий Н. А. Отечественная война 1812 года: История темы. Саратов, 1991.